Вчера вхожу вечером в подъезд, стоят двое, говорят:
- Мы по поводу переписи населения. Вы – из этого подъезда?
- Да, - говорю я, – из этого.
- А как вас зовут? – задают вопрос они.
- Ну, допустим, Иванов Иван Иванович, - говорю, - а в чем, собственно, дело?
- А дело в том, - говорят они, - что вам, Иван Иванович, необходимо ответить на несколько вопросов.
- Пожалуйста, - отвечаю.
- Ваша профессия?
- Банкир.
- Ого, - говорят они, - здорово! Вот нам повезло!
- Вам повезло?- интересуюсь я. - В каком смысле?!
- Не отвлекайтесь, - говорят они, а лучше подробно отвечайте на вопросы. Первый вопрос – сколько вы зарабатываете?
- Ой, много! – говорю. – Даже сам не знаю! Везде деньги – в шкафах, тумбочках, на полках, даже в холодильнике и, извините, в унитазе! Да и сам он у меня золотой!
Работу писала, конечно, не она, но уверенным голосом начинает:
- Два месяца и днём, и ночью, я составляла полную базу данных обо всех, кто учится или преподаёт в нашем институте. Мною проведена огромная работа. И теперь я могу сказать – получилось.
Комиссия скучает и только зав.кафедрой, лет шестидесяти, проявляет заинтересованность:
- А что, база полная? Программа работает? Без сбоев? И прямо можно, к примеру, любой труд, любую книжонку найти по любым параметрам?
- А как же. Два месяца толком не спала. Не зря ж. Любую книжку эта программа отыщет.
- Ну, попробуйте тогда найти мои труды. Я уже лет сорок пописываю. Введите мою фамилию - Иванов. Хоть методичка какая нибудь может найдётся?
Дама вводит фамилию зав.кафедры, замирает, но видит что-то нашлось и, радостно хлопая в ладоши, кричит:
- Нашлось! Вот, пожалуйста, ваши труды – «Дополнения к камасутре», «Запретное о плоти» и «Радости гарема!».
12 сентября. Сегодня на уроке Марья Ивановна назвала меня жуликом за то, что я исправил в дневнике «двойку» на «пятёрку».Так при всём классе и сказала: «Ты, Павлик Морозов, жулик!» Какой же я жулик? Жулик – дядя Коля из 15-ой квартиры. Сам видел, как он несколько раз в своём гараже перекрашивал чужие машины и перебивал цифры на кузове и моторе. Ему, значит, можно, а мне нет?
15 сентября. Сегодня Марья Ивановна опять! В этот раз она назвала меня бандитом. Так и сказала: «Ты, Павлик Морозов – бандит!» А что я сделал? Ну, отобрал у Витьки из параллельного класса всего одну пластинку жевачки из целой пачки! Разве я бандит? Вон дядя Володя из 3-его подъезда - тот с прохожих по ночам всё до нитки снимает! Сам видел! Вот он – настоящий бандит. А я что? Какой же я бандит?
Ну, люблю я блондинок. Вот просто так, бескорыстно люблю, в качестве друзей. Подруг, то есть. Разговаривать с ними люблю, чтоб вам понятно было. Особенно с Ленкой. Она натуральная блондинка, с голубыми как Пепси-Блю глазами. И волосы мягкие, пушистые, по плечам раскиданы. А рот... - это оазис моего вдохновения, особенно когда она его раскрывает.
Собрались как-то у нас гости. Люди в комнате сидят, веселятся, а мы с Ленкой на кухне про жизнь разговариваем. Вдруг, глаза ее пепсиколовые загораются огоньками сорвавшего Джек-Пот автомата и она сообщает: "А знаешь ли ты, сколько лифчик приличный стоит?". На всякий случай, напомню, мы не столь близки, чтобы нижнее белье друг друга обсуждать. А Ленка продолжает: "Почти сто баксов сегодня отдала".
Я человек далекий от женской моды на лифчики, потому стоимость полуторамесячного запаса бензина на женской груди меня волнует. Ну не понимаю я, что за ценность такая под этим чехлом может быть скрыта. А Ленка свитер к шее задрала и прелесть мне эту самую показывает. В самом-то деле, мужик я или нет, а то для чего куплено. Ясное дело, что в этот момент ее муж в кухню зашел. Будь его жена другой масти, поди, убил бы обоих. А он лишь немножко удивился: "Разве остались люди, которые лифчик не видели?". И пошел себе спокойно. Что поделаешь, муж блондинки стойким человеком должен быть.
Сашка отозвал меня в сторонку и с чувством произнес:
- Друг, выручай!
Я молча полез в карман.
- Да нет, - остановил меня Сашка, - тут другое дело. Понимаешь, от жены совсем житья не стало. Пилит и пилит. Хоть вешайся!
- Так разведись.
- Да-а, разведись. Я было заикнулся – так она, знаешь, что заявила?.. Брошусь, говорит, под поезд! Как Анна, блин, Каренина. И записку оставлю: дескать, это ты меня злостно довел до самоубийства!
- Врет! – усомнился я. - Не бросится.
- Сам знаю, что врет, - вздохнул Сашка, - А все равно боязно. Назло мне она что хошь сотворить может. Особенно если вожжа под хвост попадет.
- Ну, хорошо, а я-то тут при чем?
- Будь другом, заведи с ней шуры-муры. А?.. Ну, постарайся! Ты ж холостой, какая тебе разница? А? Вдруг она в тебя влюбится? Тогда ведь точно меня бросит! Она ведь, если что решит, ни перед чем не остановится! Как танк!.. А я для порядка покочевряжусь – и уступлю. И дело с концом! А?..
Муниципалитет крупного города одной из европейских стран, где права человека проявляют себя в полном блеске. В кабинет входит молодая барышня с огромной черной собакой.
- Скажите, фру, браки вы регистрируете?
- Да, фрекен, - делает строгое лицо служащая. – Но с со…
- Мы с моим женихом, - прерывает ее барышня, - хотим узаконить наши отношения. Верно, Джонни?
- Гав! – басом откликается собака.
- Но фрекен! Это же собака! Это совершенно невозможно!
- Во-первых, фру, это не собака, а пес. Я вам не лесбиянка какая-нибудь! Верно, Джонни?
- Гав!
- Во-вторых, он не просто пес, а пес-аристократ. Вы только взгляните на его паспорт. Знаете, какая у него родословная? Полное имя моего жениха – Джон Фитцджеральд Райнер Мария Луиза Джордж Гордон Людовик двадцать четвертый! Верно, Джонни?
Я никак не могу от него избавиться. Он со мной дружит, он меня уважает и обожает. Он хочет знать мое мнение и высказать свое. Он звонит рано утром и хочет узнать, что я буду сегодня делать, где мы можем пересечься.
Ночью я вздрагиваю от его звонка – а что я думаю об игре нашей сборной по футболу. И потом я целый час сквозь дрему выслушиваю его замечания о левом крайнем. Иногда вставляю «да», «конечно», «в самом деле?» - это чтобы он не обиделся. Он звонит и в обед и просит передать, что не сумеет встретиться со мной после работы, это чтобы я не обиделся.
Раздается звонок в дверь. Следом - шарканье тапочек и старческое кряхтение.
- Кто там?
- Милиция. Пенсионер Кукушкин здесь проживает?
- Кукушкин-то здесь проживает, а вот то, что вы из милиции, это еще доказать надо. Может, вы бандиты переодетые. Я открою, а вы мне по башке!
- Ну, ты уж, дед, совсем! Не бойся: мы не переодетые, мы настоящие.
- Спасибо, успокоили. Недавно по телевизору показывали, как одни пожарными наряжались: на машине с мигалкой, в противогазах - по лестнице, следы за собой из брандспойта смывали. Офисы грабили. Вы на чем приехали?
- Бензин кончился. Пешком пришли.
- Похоже на правду. Удостоверение есть?
- Смотри дед: печать, фотография. Похож?
- Ближе, еще ближе. Фонариком подсвети-ка. Да, вроде, похож. Только, вот, милок, у тебя лицо какое-то подозрительное.
Барановский жутко любил палить студентов со шпаргалками.
А палил, конечно, профессионально... Бывало, все пишут, а он как вскочит! И давай под парты заглядывать! А ежели найдет чего - прям трепещет от радости! И студента выгоняет. А еще любил Барановский газетку почитать пока студенты пишут, или там журнал "Огонек". Читает, значит, и иногда пристально так на аудиторию поглядывает.
Ну вот однажды перед экзаменом рассаживается народ за парты, все подальше сесть норовят, а один товарисч - садится прямо напротив Барановского. Получили все задание, пишут, пыхтят, пару человек выгнали уже, остальные не то что шпаргалку - носовой платочек достать боятся. Поуспокоился малость Федор Титович, сел, газету развернул, читает. Иногда на шорохи подозрительные опускает газетку и эдак на студентов как глянет! И опять читает.
Здравствуй, дорогая редакция! Мне три года. Я девочка. Помогите! С тех пор как я несколько раз подряд дирижировала по телевизору большим симфоническим оркестром, со мной перестали играть во дворе все девчонки и даже мальчишки. "Хиляй, - говорят, - отсюда, вундеркиндка несчастная!"
А когда я их спрашиваю, что такое "вундеркиндка> они отвечают: "То же самое, что жила и задавака!"
За что? Я же просто дирижировала. Я вообще больше всего в жизни люблю дирижировать. Это отвлекает от иностранных языков, греческой философфии и ядерной физики. И потом с чего бы мне задаваться, когда у меня всего одна кукла, и та вся обтрепалась. А новую мама не покупает. Говорит: "Ты вундеркинд, поэтому не должна быть похожа на остальных детей". Недавно, когда после очередные дразнилок во дворе я категорически заявила ей, что никогда больше не буду дирижировать по телевизору они с папой поставили меня в угол. И потом долго еще ругали!
"Неужели, - говорили, - тебе хочется жить также, как твои родители?"
Главная 
