Светает. В спальной, отвернувшись друг от друга, лежат супруги и думают каждый о своем. На полу валяется опрокинутый стакан, в который было налито молоко. МУЖ: Утром встал, молоко вскипятил, принес ей, а она мне: «Тебя ничего не интересует». Вчера домой поздно пришел, устал как собака, и все равно утром рано-ранешенько поднялся, даже не умылся, пошел на кухню, вскипятил молоко, принес ей прямо в спальню. А вместо спасибо, она заявляет: «Тебя ничего в жизни не интересует, ничего». ЖЕНА: Утром проснулась, хотела с ним по-человечески поговорить, без скандала, так просто, по душам, а он мне в постель молоко горячее несет. Вчера Верка Зинаиде Михайловне такое обо мне наплела, дай, думаю, с ним поделюсь, а он мне под нос молоко сует. Я молоко с детства ненавижу, а он его каждое утро носит, да еще кипяченое. Нет, права была мама, мой муж – круглый дурак, круглее не бывает.
К Богу явился мужчина и заявил о своей скуке. Бог задумался: «Из чего сделать женщину, если весь материал ушел на мужчину?» Но, не желая отказывать в просьбе мужчине, после крепкого раздумья, Бог сотворил женщину, куда затратил: несколько ярких лучей солнца, все чарующие краски зари, задумчивую грусть луны, красоту лебедя, игривость котёнка, грациозность стрекозы, ласковое тепло меха, притягательную силу магнита и всё это слепил вместе.
Одна пожилая американка разогревала мужу Бигмак. А Бигмак выскочил из микроволновки и выкатился из коттеджа. Катится по хай-вэю, а навстречу ему ковбой: матерь божья, послушай, парень, я надеру тебе задницу! А Бигмак отвечает: я американке задницу надрал, я американцу задницу надрал и тебе задницу надеру! Матерь божья, — сказал ковбой, — похоже, этот парень может надрать мне задницу! — и уступил дорогу.
В одном доме в детской комнате был книжный шкаф. Там было много книг. А самая большая — красного цвета. Мама говорила дочке: все книги читай, а Красную Книгу не читай. Однажды утром мама входит — а на полу кровь и скелетик обглоданный и следы больших когтей. Заплакала мама, похоронила дочку, а ночью решила раскрыть Библию и помолиться, но ошиблась книгой в темноте. Утром соседка входит — а на полу кровь и скелет обглоданный и клочья шерсти. Догадалась тогда соседка про Красную Книгу, вызвала милицию, увезли книгу. Следователь вечером сказал дежурному: дела листай чьи хочешь, вещдоками играйся какими нравится, но Красную Книгу не открывай. Утром приходят милиционеры — а в дежурке кровь и скелет обглоданный и чешуя повсюду.
Поехал, короче, Вован-добрый молодец с трехглавым змеем сражаться. Едет, короче, лесом, а навстречу Баба Яга. Ну он ей дал штуку баксов, она ему дорогу показала. Едет он по дороге, а навстречу стая волков. Ну Вован, короче, дал вожаку штуку баксов, стая отвалила. Выехал Вован на поле, а поле костями покрыто человеческими. Тут конь под ним стал спотыкаться и на дыбы вставать. Но Вован съездил к конюхам, дал штуку баксов, они там коню чего-то подкрутили, короче, перестал рыпаться.
Сидят в баре Прекрасный Принц и Кот в сапогах. Выпивают. Прекрасный принц грустен. Кот спрашивает: – Прекрасный Принц, а почему ты так много пьешь сегодня? Ты же раньше не злоупотреблял! – Ах, не спрашивай, дружище! Вчера, когда я бродил в Заколдованном Лесу, вдруг наталкиваюсь на Спящую Красавицу. Лежит она на ложе из изумительных цветов, а рядом с ней сидит печальный гном. И говорит мне этот гном, что пробудить красавицу сможет только моя любовь. Я, конечно, тут же целую ее в щечку. Никакого эффекта! Тогда я целую ее прямо в холодные уста. Ничего! Тогда я целую ее в шею, грудь – короче, повсюду! Не реагирует!
Мне тут вчера по телефону позвонили, говорят: - Здравствуйте, мы проводим социологический опрос. Сколько вы зарабатываете? Я говорю: - Это что, самый главный вопрос? Они: - Нет, не главный, но самый первый. Главные будут потом. Я отвечаю: - Нормально зарабатываю, мне хватает. - А машина у вас есть? – спрашивают они. - Ой, машин, - говорю, - много! Разных марок – и «Форды», и Мерседесы», не считая прочих… И все с мигалками, чтобы всякие «чайники» свободно ездить не мешали! Они обрадовались, говорят: - Вот нам повезло!
Речушка. У изгиба речушки возвышается холм, обсаженный со всех сторон тополями. На холме стоит помещичья усадьба, с облупившимися колоннами у входа. Внутри темно, прохладно, пахнет мышами, скрипучие часы натужно бьют одиннадцать. Прислонившаяся к покрытой узорными изразцами печи, новая девка-прислужница – лет шестнадцати-семнадцати от роду – в изумлении взирает на маятник, напряженно ковыряясь в носу. Непричесанная, заспанная княгиня Ольга, широко и часто зевая, сидит у покрытого пылью окна. Старый князь еще не проснулся.
В одном тридевятом царстве тридесятом государстве жил да любил Иван-царевич. Жил как все, а любил сытно есть да сладко пить. Но так как был не дурак, ему не везло. Иванушки-дурачки, те поустраивались: за одного щука волшебная день-деньской работает, у другого скатерть-самобранка имеется, третий – яичко чудесное по глупости съел и камни драгоценные по утрам несет. А царевичей пруд пруди, по улице пройти нельзя, лежмя лежат. Порешил Иван-царевич судьбинушку свою изменить, слез с завалинки да и пошел к Елене Премудрой мудрости поднабраться. Сидели они, чай пили, жарко стало царевичу и разделся он по пояс. А тут муж, Иван-дурак, нагрянул. Хоть и дурак, а в чай не поверил и зачал за царевичем по улицам с топором гоняться. Совсем жизни не стало царевичу, и решил он пойти по белу свету побродить, счастья попытать. Вот и пошел.
Ну что вам сказать. Как у всякого женатого человека у меня была жена. Говорят, ее даже кто-то встречал в городе, то ли она в баре лампочки пятками давила, то ли соленые огурцы на рынке трескала, не знаю, врут, наверное, безбожно. Жены, они создания эфемерные, навроде, гномов, только гораздо хуже.
Я, конечно, человек женатый, о чем говорит штамп в паспорте, но, как всякий женатый человек, жены никогда не видел. Ночью, бывало, проснешься, потрогаешь, рука есть, нога есть, а жены нет. Под кровать заглянешь, где жена? Нету жены. В холодильнике морозильник откроешь, может здесь? И там не видать.
Что со мной кто-то жил, это я в курсе, что-то ходило ночами по комнате, копошилось, продукты ело, какие я для себя покупал, но жена это была или не жена, я не знаю. Иногда оно срывало с меня одеяло, громко пыхтело и царапало ногтями мое тело, но чего при этом хотело, я ведать не ведаю. Об этом даже в отрывном календаре ничего не написано. Хотя, должен признаться, кое-какие женские принадлежности я у себя в квартире находил, чего там скрывать: то там пустые бутылки из-под пива валяются, то здесь окурки в мои тапочки напиханы, но откуда они берутся, я и по сей день понятия не имею. Приводил знакомого экстрасенса, он сказал: «Бумбарашки шалят», – забрал тапочки, семьдесят кровно заработанных рубликов и ушел.
Главная 
