Правда это или соврал кто, того не ведаю, но рассказывают, было у одного царя в тридевятом царстве тридесятом государстве три сына: Варнян, Абдурахман-джан да Иван. Два старших умных и ладных, а третий – глупенький, с детства по головке обушком тюкнутый, – царица дровишки на зиму рубила да и родила ненароком. Так и прозвали его Иван Тристан, в простонародье, Иван Невпрок.
Жил он себе, поживал, горя не знаючи, до тридцати лет. Старшие братья все трудятся, царство ставят: то забор упавший починят, то корову из огорода выгонят, а Иван, знай себе, на печи лежит да дурака валяет. Как исполнилось ему тридцать один год, случилась беда. Размышлял как-то царь о делах державных со старшего боярина женой возле печи, дошел было до самой сути, а Иван возьми и сваляй дурака, шута Пантелея, прямо ему на спину. Разгневался царь и как закричит: – Хватит тебе, Иван Безштановспань, на печи лежать, ушел бы ты отседова куда да по... поженился что-ли. А Иван ему на то и отвечает: – Хороший конь под седло не ходит. Обиделся царь на Ивана за неуважение к державным делам и повелел слугам палаты его дровами обложить и поджечь. Подожгли слуги палаты, да Ивана животом маялся, щей переел, тем и спасся. Как оправился он от горя, так и пошел куда глаза глядят.
Идет операция. Слышен трагический голос больного: - Доктор, я кажется, не уснул. - Да быть того не может! Доктор увлеченно продолжает оперировать. - Доктор, честное слово, я не сплю. - Да бростье вы! Доктор делает надрез. - А-а-а! Больно! - Смотри ты, и в правду не уснул. - Я же вам говорил. - Ну и молчите себе в тряпочку... с хлороформом. Кстати, дайте ему еще. - Кайф!.. Доктор, а еще можно?. - Можно. - Кайф!.. А еще?.. - Можно. Дайте ему киянкой по лбу... Бум!!! - Дикий кайф!.. А еще киянкой можно?.. - Хватит с вас, а то быстро привыкнете. - Доктор, ну как там? Это опасно? - Больной, вы мне мешаете. - Я могу и уйти. - Нет уж, останьтесь. Ничего опасного нет. Пуля прошла навылет, не задев жизненно важных центров. Кстати, что за кретин в вас стрелял? - Почему кретин? - Так разве ж так стреляют! Чуть выше надо брать, и левее левее... - Все очень просто, доктор. Лежу я поздно вечером с женщиной в постели, никого, кроме женщины, не трогаю, и вдруг, ТРАХ! БАХ! муж пришел. - А! Значит, муж стрелял? - Какой там! Слушайте дальше. Значит, лечу я с балкона, никого не трогаю, и вдруг, ТРАХ! БАХ! падаю на любимую собаку участкового милиционера.
Утpом отец говоpит сыновьям - какая-то сволочь укpала у нас ночью коpову. Младший говоpит - pаз сволочь, значит маленького pоста. Сpедний - pаз маленького pоста, значит из Малиновки. Стаpший - pаз из Малиновки, значит Васька-Косой. Пошли в Малиновку, намялии Косому бока - не отдает коpову. Hе кpал, - говоpит. Повели бpатья Ваську-Косого к миpовому судье - так, мол, и так, укpал коpову, а не отдает. Бока намяли - не отдает, по моpде надавали - не отдает, даже по шаpам дали - все одно не отдает. Судья их спpашивает - а почему вы pешили, что это Васька-Косой?
- Тогда докладываю: мною обнаружена диверсия! Страшнейшая! Под угрозой один из национальных проектов! Все будущее нашей великой Родины!
- А поконкретнее можно? Кто диверсант?
- Трамвайщики!
- Кто-кто?
- Ну, не все, конечно. Руководство трамвайного треста… Да вы послушайте! Поехал я позавчера к своему старому приятелю. Мы вместе с ним еще до войны в конвойной команде служили…
- Извините, а покороче можно?
- Да-да, конечно!.. Так вот, сел я на четверку, она идет туда, а обратно надо ехать двадцать третьим…
- Очень прошу вас – ближе к делу!
- Да ты слушай, слушай!.. После такой прогулки я плотно поужинал, поглядел программу «Время» и отправился баиньки. С женой, конечно. Ну и решил, как обычно, заняться мужским делом. Я, хе-хе, если подвернется возможность, никогда такого случая не пропускаю. А на этот раз, представь себе, - полный облом!
- Ну, а причем тут трамвай?
- Так в том-то и вся закавыка! Ехал я и туда, и обратно сидя. А сиденье-то все дрожит. Ходуном ходит! Мелкая такая дрожь, очень противная. По-научному она называется вибрация. Я в молодости, еще до призыва в органы, на шахте немного поработал. В забое с отбойным молотком. Так на трамвайном сиденье меня трясло еще хуже, чем тогда.
- Ну, и что из этого следует?
- А то, милок, что мне еще шахтерский доктор по секрету сказал: беги отсюда, Санёк, а то пропадешь! От такой вибрации запросто декадентом станешь.
Он понял это сразу, потому, что если бы он встал с той, то не наступил бы на хвост любимцу жены коту Даниилу, который от такого покушения на свою часть тела, сделал десантный прыжок в сторону и сбросил на пол будильник, стоявший на табурете. Будильнику, естественно, настала хана.
Он встал сегодня не с той ноги. Это он понял сразу, когда пошёл бриться и сильно порезался.
Не о той ноге напомнила ему и его машина, которая не хотела заводиться ни в какую, и ему пришлось поехать на работу в автобусе.
В автобусе нога напомнила ему о себе снова, поскольку, задумавшись о превратностях судьбы, он забыл купить талончик, и был прилюдно оштрафован на 100 рублей.
Заплатив штраф, он так расстроился, что проехал свою остановку и опоздал на важное совещание. За что получил нагоняй от генерального директора. Нога просто ликовала!
Называть, правда, не стану, чтобы себя не компроментировать, да и народ у нас сейчас дерганный – вдруг при упоминании той фамилии морду бить полезет, а я, если честно, к тому известному лицу никакого отношения не имею, а если чем на него и похож, то только цветом волос.
Стою тут как-то на улице, подъезжают на джипе двое, спрашивают:
- Кто такой?
Назвал я им свою фамилию, ох они и обрадовались!
- Вот удача! Ты теперь заложник, мы с твоего родственника за тебя не меньше миллиона долларов отхватим!
Затолкали меня в салон и повезли куда-то…
Выгружают в лесу, на какой-то даче, начинают в сарай запихивать…
- Э, - говорю я им, - ребята, вы чего делаете? Я должен кондиционно выглядеть, а то кто же меня за такие деньги выкупит? Сколько раз в день кормить будете?
Они переглянулись, говорят:
- Три раза в день, но за питание мы твоему родственничку дополнительный счёт выставим!
- Три раза?! – возмутился я. – Не согласен! Питание – пятиразовое, отдельная комната, пиво, вино, сигареты, телевизор с видео, да и женская ласка бы не помешала. Ясно?
Сначала Она хотела шаурмы и пива. Потом в кино и на самом интересном месте в туалет.
Он покорно вывел Её из кинозала и ждал у туалета, держа в руках недоеденную шаурму и недопитое пиво. Через два дня Ей захотелось в ночной клуб и Он повёл Её туда, хотя ненавидел танцы, сигаретный дым и громкую музыку. Под утро Она пожелала спать на Его постели, но что б Он к Ней не приставал. Проснувшись, Она потребовала совсем наоборот. После «зачем ты это сделал?» Она попросила отвезти Её в хороший ресторан, где заказала салат «Цезарь», колечко с серёжками Себе и Своей маме, 350 грамм «Хенесси», стиральную машину, свадьбу на 200 человек Её родственников и что б там пел Дима Билан. Или, пожалуйста, Его любимый Элвис Пресли, Ей всё равно. После свадьбы Ей захотелось в Милан за новой сумочкой, поменять мебель, спать, стать певицей «как эта чёрненькая», в Париж просто так, три тысячи евро, в Лондон по магазинам, отдохнуть, «мама будет жить с нами», шубы «не в чём пол-Москвы ходит», джакузи, «отстань, я устала», пять тысяч евро, «я смотрю сериал!», красной женской машинки и ребёночка, «но что б не кормить грудью, я всё-таки певица».
«И чего это он со мной так нянчится? Одеялко подоткнул, подушечку поправил…
Стоит, не дышит. Что я ему, - невеста, ей богу? В мои восемнадцать со мной так ещё никто… Даже мать родная!
А может, все не так страшно? Может, свыкнусь? Стерпится-слюбится? Не боги горшки…
Хотя, как знать… Может, он грубый, невоспитанный? Приставать начнёт, командовать? Давай туда, давай сюда… Полы мыть заставит, картошку чистить… А я не умею – всю жизнь за меня всё мама делала. Да и руки у меня нежные, избалованные… Страшно!
Жил-был хороший человек Серёжа. Однажды угораздило его влюбиться в девушку Соню и сделал он ей официальное предложение.
Отказала ему Соня. Погоревал Серёжа три дня и три ночи и влюбился в другую девушку, Ирой её звали. А она ему тоже отказала. И стал Серёжа жить весело и счастливо, ездить на охоту и рыбалку без разрешения, пиво пить и лук с чесноком есть, посуду за собой не мыть и носки разбрасывать по всей квартире, крышку унитаза не опускать и девушек домой приводить. А ещё он сериалы по телевизору вообще не смотрел и Диму Билана не слушал, в магазин ходил, когда захочется, а, когда не хотелось, на диване лежал и чесался везде, как животное. И пылесосил, когда грязно, а не по субботам, и мусор выносил не по утрам, а когда его, мусора, много становилось. А старые газеты на шкаф складывал. И по магазинам 7 марта не бегал. И даже зарплату никому не отдавал, а сам тратил, на себя, на друзей да на женщин разных. А как он в ванной блатные песни пел! И никто ни разу ему не сказал, что б он заткнулся и что у него слуха нет. И нервы у него крепкие были, и кудри чёрные, и зрение хорошее, и даже сердце никогда не болело.
Петр Петрович Кошкин давненько не был в поликлинике. В общем-то у него ничего и не болело, но как только у Кошкина выдалась пара свободных дней, Петрович решил-таки пройти диспансеризацию.
- Ого! – сказал терапевт, осмотрев Петра Петровича, написал в карте диагноз ОРЗ и послал слегка побелевшего пациента на консультацию к кардиологу.
- Ого-го! – хватаясь за сердце, воскликнул кардиолог, сунул под язык таблетку валидола, и с диагнозом ОРЗ отправил позеленевшего Кошкина к хирургу.
- Ух ты! – осмотрев Петра Петровича, пробасил хирург, поигрывая скальпелем, а затем размашисто написал в карточке диагноз ОРЗ, отправляя посиневшего Петра Петровича на консультацию к окулисту.
- Вот это да! – осмотрев пациента, округлил глаза окулист, закапал себе что-то под веки и отправил побагровевшего Кошкина к невропатологу. Опять же с диагнозом ОРЗ.
- Колоссально! – задергался на стуле невропатолог и, постучав себе молоточком по коленям, а потом по голове, выписал почерневшему Кошкину направление с диагнозом ОРЗ на прием к ухо, горло, носу.
Главная 
